Плен­ник судь­бы,

или

невероятное кругосветное путешествие

запорожского казака.

 

Ис­то­ри­ко-при­клю­чен­че­ский ро­ман.

 

Г. Ба­зо­вой.

 

Книга первая.

 

Пиратский рай.

 

 

Про­лог.

 

Мгли­стое солн­це, ед­ва вы­рвав­шись из мо­лоч­но­го пле­на гус­то­го ут­рен­не­го ту­ма­на,  ос­­в­ет­ило зо­ло­ти­стым све­том по­ля цве­ту­щих тюль­па­нов, ост­ро­вер­хие че­ре­пич­ные кры­ши де­ре­вен­ских до­ми­ков, по­зе­ле­нев­ший шпиль ста­рой кир­хи, ле­ни­во по­скри­пы­ваю­щие кры­лья мель­ниц и све­же­стро­га­ные  мач­ты  ко­раб­лей, строя­щих­ся на бли­жай­шей вер­фи. За­ис­к­ри­лось, заи­­гр­ало сол­неч­ны­ми бли­ка­ми доб­ро­душ­ное лет­нее мо­ре, слег­ка по­ка­чи­вая толь­ко что спу­­ще­нные на во­ду раз­но­ма­ст­ные су­да. Од­ни из них ожи­да­ли под­воз­ки па­ру­сов и дру­гой ос­на­ст­ки, дру­гие же ко­ман­ду, что­бы от­пра­вить­ся в пер­вое пла­ва­ние ту­да, за го­ри­зонт, из-за ко­то­ро­го вид­не­ют­ся то ли вер­хуш­ки бе­ло­снеж­ных об­ла­ков, то ли на­пол­нен­ные све­жим вет­ром па­ру­са га­ле­о­на, плы­ву­ще­го в да­ле­кую Ин­дию за пря­но­стя­ми или в зной­ную Аф­­р­ику за дра­го­цен­ной дре­ве­си­ной.

Од­на­ко доб­ро­по­ря­доч­ным и тру­до­лю­би­вым жи­те­лям сте­пен­но­го Са­ар­да­ма не до мор­ских кра­сот и ро­ман­ти­ки даль­них пла­ва­ний. Ве­ро­ят­но, по­то­му, что для вы­рос­ших на бе­­р­егах Се­вер­но­го мо­ря ры­ба­ков и ко­ра­бель­щи­ков нет бо­лее при­выч­но­го пей­за­жа, чем тот, ко­то­рый рас­про­стер­ся пе­ред на­шим взо­ром, а мо­жет по­то­му, что ста­ра­тель­ным тру­же­ни­­кам не­ко­гда лю­бо­вать­ся стро­ги­ми ви­да­ми род­ной при­ро­ды…

Вот и се­го­дня солн­це, ед­ва взой­дя, за­ста­ло жи­те­лей го­род­ка за при­выч­ной ра­бо­той на вер­фи, где они строи­ли креп­кие и лад­ные ко­раб­ли, пла­ваю­щие по все­му ми­ру и при­ум­­н­ожа­ющие мор­скую сла­ву та­кой ма­лень­кой и в то же вре­мя та­кой мо­гу­чей Гол­лан­дии. По­сто­­ро­нн­ему зри­те­лю мог­ло по­ка­зать­ся, что плот­ни­ки и куз­не­цы, оде­тые в уз­кие курт­ки и ши­ро­чен­ные ко­рот­кие шта­ны, за­прав­лен­ные в об­тя­ги­ваю­щие ло­дыж­ки чулки и по­са­сы­ваю­щие ко­рот­кие труб­ки, слиш­ком мед­ли­тель­ны и не­по­во­рот­ли­вы. Од­на­ко сто­ит лишь не­мно­го по­на­блю­дать, как убе­ж­да­ешь­ся, что ра­бо­та бы­ст­ро спо­рит­ся в уме­лых ру­ках, с дет­ст­ва при­учен­ных не де­лать су­ет­ли­вых и лиш­них дви­же­ний. И спус­тя совсем не­боль­шое вре­мя на­блю­­д­ат­елю уже на­чи­на­ет ка­зать­ся, что он ви­дит ра­бо­ту сла­жен­но­го ор­ке­ст­ра, где ка­ж­дый ис­­по­лн­итель без­уко­риз­нен­но зна­ет свою пар­тию.

Ко­гда солн­це под­ня­лось уже дос­та­точ­но вы­со­ко, а ра­бо­та на вер­фи бы­ла в са­мом раз­га­ре, со сто­ро­ны кон­то­ры по­ка­зал­ся вы­со­кий ху­до­ща­вый муж­чи­на, оде­тый так же, как и ос­таль­ные ра­бо­чие на вер­фи, в уз­кую курт­ку, ши­ро­чен­ные хол­що­вые шта­ны и круг­лую, ла­ки­ро­ван­ную шля­пу. Это был мас­тер, ко­ман­до­вав­ший ра­бо­та­ми. Он шел твер­дым, уве­рен­ным ша­гом, лов­ко ла­ви­руя ме­ж­ду шта­бе­ля­ми пах­ну­щих со­сно­вой ро­щей до­сок, бух­та­ми смо­ля­ных ка­на­тов, брев­на­ми и боч­ка­ми. От взгля­да мас­те­ра не ус­­кол­ьз­ала ни од­на ме­лочь и вре­мя от вре­ме­ни он да­вал ко­рот­кие ука­за­ния ра­бо­чим, про­­до­лжая между тем дви­гать­ся к толь­ко ему из­вест­ной це­ли.

Вслед за мас­те­ром се­ме­нил ко­рот­ки­ми тол­сты­ми нож­ка­ми пол­ный ни­зень­кий че­ло­век, оде­тый, как бо­га­тый ам­стер­дам­ский ку­пец, в бар­хат­ный кам­зол, рас­то­пы­рен­ный на бо­ках, и ко­рот­кие пан­та­ло­ны. Он ед­ва по­спе­вал за ко­ра­бе­лом, а его пол­ное рас­крас­нев­шее­ся ли­цо за­ли­вал пот, стру­ив­ший­ся из-под бук­лей кру­то за­ви­то­го па­ри­ка. Он то­ро­п­ли­во пе­ре­­ста­влял но­ги, вре­мя от вре­ме­ни за­пи­на­ясь свои­ми баш­ма­ка­ми, ук­ра­шен­ны­ми ог­ром­ны­ми бан­та­ми, о все­воз­мож­ный строи­тель­ный му­сор. В та­кие мо­мен­ты его тре­угол­ка, ото­ро­чен­ная ве­ли­ко­леп­ным плю­ма­жем, спол­за­ла на нос хо­зяи­ну и ку­пец то­ро­п­ли­вым дви­же­ни­ем ле­вой ру­ки от­прав­лял ее на ме­сто. Пра­вая его ру­ка сжи­ма­ла трость, ин­кру­сти­ро­ван­ную сло­но­вой ко­стью, со­вер­шен­но лиш­нюю здесь, на вер­фи, где она бы­ла толь­ко по­ме­хой сво­ему хо­зяи­ну.

Спус­тя не­ко­то­рое вре­мя мас­тер ос­та­но­вил­ся у груп­пы ра­бо­чих, ко­то­рые кре­пи­ли ог­­ро­мные, по­хо­жие на реб­ра ки­та, шпан­го­уты к ки­лю толь­ко за­ло­жен­но­го ко­раб­ля. Боль­ше по­ло­ви­ны шпан­го­утов уже за­ня­ли свое место, и те­перь ос­тов ко­раб­ля и в са­мом де­ле на­по­­м­инал  ске­лет вы­бро­шен­но­го на бе­рег ки­та.

 По­ка мас­тер да­вал ука­за­ния ра­бо­чим, ку­пец, от­ду­ва­ясь и ед­ва пе­ре­во­дя ды­ха­ние, плюх­нул­ся на ле­жа­щую не­по­да­ле­ку бух­ту ка­на­та. Об­ма­хи­ва­ясь тре­угол­кой, пы­тал­ся ос­ла­бить ту­го стя­нув­ший тол­стую шею ба­ти­сто­вый гал­стук, кру­жев­ным об­ла­ком вы­пи­­ра­ющий из-под кам­зо­ла.

Пе­ре­го­во­рив с ра­бо­чи­ми, мас­тер по­до­шел к сво­ему спут­ни­ку. Ос­та­но­вив­шись на­про­­тив, он со снис­хо­ди­тель­ной улыб­кой на­блю­дал за тщет­ны­ми по­пыт­ка­ми куп­ца спра­­ви­тся с по­то­ка­ми по­та, за­ли­ваю­щи­ми рас­крас­нев­шее­ся ли­цо.

-  Умо­ляю вас, по­ща­ди­те ме­ня, - про­ле­пе­тал тот, ед­ва пе­ре­во­дя ды­ха­ние. Жа­лоб­но гля­нул сни­зу вверх в ли­цо на­вис­ше­го над ним по­пут­чи­ка, - Да­ле­ко ли нам еще ид­ти?

- Мы уже поч­ти у це­ли. Он ра­бо­та­ет вон за той ле­со­пил­кой, - мас­тер про­тя­нул длин­ную то­щую ру­ку в сто­ро­ну вет­ря­ной мель­ни­цы, не­спеш­но по­ма­хи­ваю­щей свои­ми ре­шет­­чат­ыми крыль­я­ми.

- А вы уве­ре­ны, что че­ло­век, к ко­му вы ме­ня ве­де­те, имен­но тот, о ко­то­ром го­во­рит весь Ам­стер­дам?

- Да, я в этом ни сколь­ко не со­мне­ва­юсь. Сам гос­по­дин Рог­ге, хо­зя­ин на­шей вер­фи, пре­ду­пре­дил ме­ня лич­но, - ко­ра­бел смот­рел на куп­ца, про­дол­жая снис­хо­ди­тель­но улы­бать­ся, - Он ска­зал, что этот че­ло­век бу­дет ра­бо­тать у нас про­стым плот­ни­ком и что он сам же­ла­ет, что­бы к не­му от­но­си­лись со­от­вет­ст­вен­но. Тем не ме­нее, гос­по­дин Рог­ге пре­ду­пре­дил всех мас­те­ров, что­бы мы про­яв­ля­ли край­нюю де­ли­кат­ность в от­но­ше­ни­ях с ним.

- И все же это весь­ма и весь­ма уди­ви­тель­но, - ска­зал ку­пец, при­хо­дя, на­ко­нец, в се­бя, - Труд­но по­ве­рить, что мо­гу­ще­ст­вен­ный мо­нарх, без­раз­дель­но пра­вя­щий бес­край­ней стра­ной, на­се­лен­ной бес­чис­лен­ны­ми на­ро­да­ми, ра­бо­та­ет про­стым плот­ни­ком на обыч­ной гол­­лан­дской вер­фи! Это про­сто не­ве­ро­ят­но!

- Од­на­ко это так, - мас­тер по­смот­рел в сто­ро­ну ле­со­пил­ки, к ко­то­рой они дер­жа­ли путь, а за­тем вновь пе­ре­вел свой взгляд, на этот раз без те­ни улыб­ки, на сво­его по­пут­чи­ка, - Я на­де­юсь, су­дарь, вы не за­бы­ли на­шей преж­ней до­го­во­рен­но­сти. Этот че­ло­век весь­ма рев­но­ст­но от­но­сит­ся к сво­ему ин­ког­ни­то и не тер­пит про­яв­ле­ний празд­но­го лю­бо­пыт­ст­ва в от­но­ше­нии соб­ст­вен­ной пер­со­ны.

- О, мо­же­те не со­мне­вать­ся, - ку­пец рез­во со­ско­чил с ка­на­тов, на ко­то­рых си­дел, и бод­ро по­пра­вил свою тре­угол­ку, вы­ра­жая тем го­тов­ность про­дол­жить путь, - Я все пре­крас­но пом­ню.

- Но все же по­зволь­те мне вам на­пом­нить, - по­при­дер­жал сво­его спут­ни­ка мас­тер, - что имен­но тот че­ло­век, к ко­то­ро­му я об­ра­щусь со сло­ва­ми: "Пи­тер, плот­ник Са­ар­дам­ский, сде­лай то или это", и есть царь мос­ко­ви­тов.

- О да, - с го­тов­но­стью за­ки­вал го­ло­вой ку­пец, - И это я то­же не за­был.

Спус­тя со­всем не­боль­шое вре­мя на­ши столь раз­ные по­пут­чи­ки, обой­дя ле­со­пил­ку, при­во­ди­мую в дви­же­ние вет­ря­ной мель­ни­цей, ока­за­лись у це­ли сво­его пу­ти. Мас­тер, по­­до­йдя к плот­ни­кам, об­те­сы­ваю­щим ог­ром­ные со­сно­вые ство­лы, за­те­ял бе­се­ду с од­ним из них. Его спут­ник же, на­пус­тив на се­бя фаль­ши­вое без­раз­ли­чие, бы­ст­ро пе­ре­во­дил лю­бо­­пы­тные гла­за с од­но­го ра­бо­че­го на дру­го­го, пы­та­ясь уга­дать, кто же из них тот гос­по­дин ин­ког­ни­то, ра­ди удо­воль­ст­вия уви­деть ко­то­ро­го он пе­ре­нес столь­ко мук.

В это вре­мя ми­мо сго­раю­ще­го от лю­бо­пыт­ст­ва куп­ца не­сколь­ко ра­бо­чих, тя­же­ло по­­шат­ыв­аясь, не­сли брев­но в сто­ро­ну ле­со­пил­ки. Тот сде­лал шаг в сто­ро­ну, что­бы ус­ту­пить до­ро­гу но­силь­щи­кам и в тот же миг ус­лы­шал го­лос мас­те­ра:

- Эй, Пи­тер, плот­ник Са­ар­дам­ский! Что же ты не по­мо­жешь!

Бо­ясь про­пус­тить са­мое ин­те­рес­ное, ку­пец рез­ко обер­нул­ся на го­лос, да так, что ед­ва ус­­т­оял на но­гах. И его по­спеш­ность бы­ла удов­ле­тво­ре­на. Он уви­дел, как мо­ло­дой вы­со­кий плот­ник с мок­ры­ми от по­та чер­ны­ми куд­ря­ми во­ткнул бле­стя­щий то­пор в брус, ко­то­рый те­сал, бы­ст­рым ша­гом дог­нал лю­дей, нес­ших брев­но, и по­слуш­но под­ста­вил свое пле­чо под уве­си­стую но­шу. За­быв о до­го­во­рен­но­сти с мас­те­ром, ку­пец смот­рел, ши­ро­ко рас­пах­­нув гла­за и ра­зи­нув рот, вслед ­мо­гу­ще­ственному  мо­нар­ху, оде­то­му в оде­ж­ды  гол­ланд­ско­го ра­бо­че­го, пе­ре­пач­кан­ные со­сно­вой смо­лой, и ни как не  мог по­ве­рить, что все это про­ис­­х­одит на­яву…

 

…Пи­те­ру, плот­ни­ку са­ар­дам­ско­му, ко­то­рый в то же вре­мя был и Пет­ром Алек­сее­вым, во­лон­те­ром при Ве­ли­ком по­соль­ст­ве рос­сий­ском, а так­же Пет­ром Алек­сее­ви­чем Ро­ма­но­­вым, Ца­рем и Ве­ли­ким кня­зем Рос­сии Ве­ли­кой и Ма­лой, и Бе­лой, и про­чая, и про­чая, брев­но не­сти бы­ло не­удоб­но. Нет не тя­же­ло, ибо мо­лод был еще и си­луш­кой бог не оби­дел, а имен­но не удоб­но. И во­все  не по­то­му, что стра­шил­ся ве­ли­чие свое уро­нить в гла­зах обы­ва­те­лей. О ве­ли­чии то он ме­нее все­го и бес­по­ко­ил­ся, ос­та­вив его в Гра­но­ви­той па­ла­те Крем­ля[1]. А не­удоб­но бы­ло по­то­му, что рос­том был вы­сок чрез­мер­но и брев­но не­сти при­хо­­д­илось, слег­ка сгор­бив­шись, так как ос­таль­ные но­силь­щи­ки рос­та бы­ли весь­ма сред­не­го. К то­му же и за но­га­ми при­хо­ди­лось сле­дить, так как длин­ны они бы­ли не в ме­ру и по­сто­ян­но но­ро­ви­ли от­да­вить пят­ки впе­ре­ди иду­ще­му ра­бо­че­му.

Так, все вме­сте по­ка­чи­ва­ясь в такт ходь­бе, ра­бо­чие про­дви­га­лись со сво­ей но­шей к ле­со­­пи­лке, где брев­ну бы­ло пред­на­зна­че­но пре­вра­тить­ся в па­ху­чие дос­ки. И ко­гда до це­ли ос­­т­ав­алось со­всем не­мно­го, наш Пи­тер не убе­рег­ся и на­сту­пил впе­ре­ди иду­ще­му но­силь­­щ­ику на пят­ку. Тот спо­ткнул­ся и ед­ва не упал, при этом креп­ко вы­ру­гав­шись на род­ном для Пет­ра язы­ке. Од­на­ко ему уда­лось со­хра­нить рав­но­ве­сие, че­го не ска­жешь о плот­ни­ке-мо­нар­хе, ко­то­рый от удив­ле­ния ед­ва не уро­нил свою но­шу.

- Ты кто та­ков бу­дешь, как сю­да по­пал? – об­ра­тил­ся Петр на рус­ском язы­ке к плот­­ному муж­чи­не лет со­ро­ка, нес­ше­му брев­но впе­ре­ди не­го, по­сле то­го, как но­ша бы­ла дос­­та­вл­ена по на­зна­че­нию.

- А ты сам то кто? – ути­рая пот со лба, пе­ре­спро­сил тот на ма­ло­рос­сий­ском на­ре­чии.

- Мы лю­ди слу­жи­вые, го­су­да­рю Рос­сий­ско­му слу­жим, - гроз­но сдви­нул бро­ви Петр, - А те­бя, коль спра­ши­ва­ют, то из­воль от­ве­чать.

- Да ты по­ос­тынь, не го­ря­чись, слу­жи­вый че­ло­век, - при­ми­ри­тель­но улыб­нул­ся но­­сильщик, - Сте­па­ном ме­ня зо­вут. А по про­зви­щу Страш­ко. Из за­по­рож­ских ка­за­ков я. А как по­пал сю­да, то ис­то­рия весьма дол­гая. Бо­лее два­дца­ти лет до­би­рал­ся. Так сра­зу и не рас­ска­жешь.

- Не­у­жто так дол­го? – вмиг за­быв о гне­ве, уди­вил­ся Петр, - чрезвычайно лю­бо­пыт­но бы­ло бы по­­сл­ушать.

- Ес­ли те­бе так ин­те­рес­но, то да­вай как ни будь по­сле ра­бо­ты по­го­во­рим, - Сте­пан опас­­л­иво по­ко­сил­ся на мас­те­ра, - за­од­но и ты рас­ска­жешь мне как сей­час там, до­ма.

- Хо­ро­шо, до­го­во­ри­лись, - ра­до­ст­но за­улы­бал­ся мо­ло­дой че­ло­век, - При­хо­ди се­го­дня ве­че­ром в та­вер­ну "У боц­ма­на", что в пор­ту. Зна­ешь, где это?

- Да, уж знаю, - ус­та­ло улыб­нул­ся в от­вет но­вый зна­ко­мый, - При­ду обя­за­тель­но…

 

…С на­сту­п­ле­ни­ем су­ме­рек за­ми­ра­ет жизнь в не­боль­шом, но ожив­лен­ном пор­ту Са­ар­­дама. Под­счи­тав днев­ной ба­рыш, от­прав­ля­ют­ся по до­мам куп­цы, что­бы про­вес­ти при­ят­­ный ве­чер у ка­ми­на в кру­гу се­мьи. Рас­пря­мив на­тру­жен­ные спи­ны, не спе­ша раз­бре­да­­ю­тся к сво­им оча­гам пор­то­вые груз­чи­ки. Вме­сте с вяз­кой гус­той тем­но­той об­во­ла­ки­ва­ет ус­тав­шие от дли­тель­ных пла­ва­ний су­да сон­ная ти­ши­на, лишь ино­гда на­ру­шае­мая убаю­ки­­ва­ющим пле­ском ле­ни­вой вол­ны. И толь­ко яр­ко ос­ве­щен­ное зда­ние, на фрон­то­не ко­то­­р­ого, над вхо­дом, си­де­ла урод­ли­во вы­ре­зан­ная из де­ре­ва фи­гу­ра тол­сто­го ве­се­ло­го боц­­м­ана с го­ло­вой, по пи­рат­ски об­вя­зан­ной плат­ком, с ог­ром­ной круж­кой в ру­ке, не впи­сы­­в­алось в об­щую кар­ти­ну уми­ро­тво­рен­ной идил­лии.

Из две­рей та­вер­ны до­но­си­лись гру­бые го­ло­са, гром­кий хо­хот, вре­ме­на­ми за­глу­шаю­щий зву­ки флей­ты и скрип­ки. За гру­бо об­те­сан­ны­ми сто­ла­ми си­де­ли мо­ря­ки, со­шед­шие с ку­пе­че­ских бри­гов и шхун, и спе­ши­ли воз­на­гра­дить се­бя за все труд­но­сти дли­тель­но­го пла­ва­ния обиль­ным воз­лия­ни­ем. Здесь от­ды­ха­ли и ра­бо­чие с вер­фи, ко­то­рые, пе­ред тем, как от­пра­­ви­тся до­мой, по при­выч­ке за­хо­ди­ли сю­да, что­бы вы­пить по круж­ке пи­ва. Тут же вер­те­­лись вся­кие по­доз­ри­тель­ные лич­но­сти, за­го­ва­ри­вая с под­вы­пив­ши­ми мо­ря­ка­ми, под­ми­ги­­вая пор­то­вым дев­кам и опас­ли­во ко­сясь на вход­ную дверь.

За од­ним из сто­лов в даль­нем уг­лу та­вер­ны си­де­ли двое вы­со­ких креп­ких мо­ло­дых пар­ней. Оде­ты они бы­ли так же, как и ра­бо­чие с вер­фи в уз­кие курт­ки и ши­ро­кие по­лот­­няные шта­ны пу­зы­ря­ми. На сто­ле пе­ред ни­ми стоя­ли две вы­со­кие гли­ня­ные круж­ки с пи­вом и круг­лые ла­ки­ро­ван­ные шля­пы. В од­ном из них мы лег­ко мо­жем уз­нать уже зна­ко­­мого плот­ни­ка с вер­фи, ко­то­ро­му довелось не­сти брев­но по ука­за­нию ко­вар­но­го мас­те­ра. Дру­гой в от­ли­чие от сво­его круг­ло­ли­це­го то­ва­ри­ща ли­цом был узок, имел свет­лые во­ло­сы и гла­за не­бес­ной си­не­вы. Пар­ни ку­ри­ли труб­ки, из­ред­ка от­хле­бы­вая пи­во из кру­жек, и смея­лись гру­бым мат­рос­ским шут­кам. По все­му бы­ло вид­но, что им нра­вит­ся проводить время в этом не­оте­сан­ном об­ще­ст­ве.

Вре­мя от вре­ме­ни чер­но­во­ло­сый па­рень, ко­то­ро­го мы уже зна­ем как Пи­те­ра, бро­сал не­тер­пе­ли­вые взгля­ды на вход­ную дверь, по­сле че­го его бро­ви не­го­дую­ще  хму­ри­лись. Од­на­ко спус­тя се­кун­ду он уже ве­се­ло хо­хо­тал оче­ред­ной шут­ке. На­строе­ние на­ше­го зна­ко­­м­ого не ус­кольз­ну­ло от его при­яте­ля. От­пив боль­шой гло­ток пи­ва, он об­ра­тил­ся к сво­ему то­ва­ри­щу:

- Мин Херц[2]! А мо­жет, по­да­дим­ся к сво­им? Ей – ей, там ве­се­лее бу­дет. Вче­ра Брюс из Мо­ск­вы прие­хал. И ани­со­вой при­вез. Вот ре­бя­та и со­би­ра­ют­ся се­го­дня ве­че­ром по се­му слу­чаю не­боль­шое шум­ст­во уст­ро­ить. Еще ус­пе­ем. А? Мин Херц.

Он во­про­си­тель­но, не­сколь­ко по-со­ба­чьи, за­гля­нул в ли­цо Пи­те­ра.

 - Эти шум­ст­ва, Алек­саш­ка, до до­б­ра не до­ве­дут, - от­ве­тил тот, вновь бро­сив не­тер­пе­­ливый взгляд на вход­ную дверь, - Де­нег на вер­фи пла­тят не мно­го, а на ка­зен­ные рта не ра­зе­вай­те. А то, как бы ко­му не при­шлось до­мой без порток ехать.

- Да я чё, раз­ве я про­тив, - бы­ст­ро со­гла­сил­ся тот, ко­го на­зва­ли Алек­саш­кой, - Я толь­ко спро­сил. Мне и са­мо­му не очень хо­чет­ся.

- Да ты не рас­страи­вай­ся, Алек­саш­ка, - улыб­нул­ся сво­ему при­яте­лю Петр, - Ты же зна­ешь, что дру­гой раз и я не про­тив по­шу­меть да по­ве­се­лить­ся. Од­на­ко, ду­маю, сей­час по­­инт­ере­снее ве­чер про­ве­дем.

Он вновь взгля­нул на дверь и про­дол­жил:

- Се­го­дня че­ло­ве­ка я од­но­го встре­тил на вер­фи. Из на­ших ока­зал­ся. Го­во­рит, что бо­лее два­дца­ти лет про­шло, как он дом по­ки­нул и боль­ше ни­ко­гда там не был. Вот ко­го бу­дет ин­те­рес­но по­слу­шать. Обе­щал прий­ти.

Но ед­ва Алек­саш­ка рас­крыл рот, со­би­ра­ясь что-то спро­сить, как его со­бе­сед­ник при­под­­ня­лся со сту­ла и ко­му-то по­ма­хал ру­кой. Алек­саш­ка по­вер­нул­ся в ту сто­ро­ну и уви­дел че­­л­ов­ека, ко­то­рый вни­ма­тель­но всмат­ри­вал­ся в по­се­ти­те­лей та­вер­ны. Гру­бая ко­жа его ли­ца бы­ла из­ре­за­на глу­бо­ки­ми мор­щи­на­ми, но ста­ном он был кре­пок и в ши­ро­ких пле­чах чув­­с­тв­ов­алась не­дю­жин­ная си­ла. Это был тот са­мый ра­бо­чий с вер­фи, ко­то­ро­му Петр ед­ва не от­да­вил пят­ку, по­мо­гая не­сти брев­но. Уви­дев ма­шу­ще­го ру­кой мо­ло­до­го че­ло­ве­ка, он за­­ул­ыба­лся и по­ма­хал в от­вет. Про­тис­нув­шись ме­ж­ду сто­ла­ми, за ко­то­ры­ми си­де­ли уже из­­ря­дно под­вы­пив­шие по­се­ти­те­ли, он по­до­шел к мо­ло­дым лю­дям и веж­ли­во по­при­вет­ст­во­­вал их на род­ном язы­ке.

-  Са­дись, при­ятель, са­дись, - ожив­лен­но, да­же ско­рее не­тер­пе­ли­во при­гла­сил по­до­­ше­дш­его Петр, - Мы те­бя уже из­ряд­но за­жда­лись. Сей­час  пи­во при­не­сут. Я уже велел.

За­тем он об­ра­тил­ся к сво­ему то­ва­ри­щу:

- Вот, по­зна­комь­ся, Алек­саш­ка. Это Сте­пан Страш­ко, уро­ж­ден­ный за­по­рож­ским ка­за­­ком. Как здесь ока­зал­ся, нам не­ве­до­мо, но знать хо­те­лось бы не­пре­мен­но.

- Да, ис­то­рия сия не­ве­ро­ят­на и удив­ле­ния дос­той­на, - ска­зал Сте­пан, уса­жи­ва­ясь за стол к мо­ло­дым при­яте­лям, - од­на­ко рас­сказ мой очень дол­гим по­лу­чить­ся мо­жет.

- А мы ни­ку­да не то­ро­пим­ся. Прав­да, Алек­саш­ка? – об­ра­тил­ся к сво­ему то­ва­ри­щу Петр, де­лая зна­ки хо­зяи­ну та­вер­ны, что­бы тот по­то­ро­пил­ся со све­жим пи­вом, - Нас де­тиш­ки ма­лые до­ма не ждут.

- Ну, то­гда слу­шай­те, - Сте­пан на се­кун­ду за­ду­мал­ся, при­щу­рив гла­за, как бы вгля­ды­­ваясь в глубь вре­мен, - От ро­ду мне то­гда бы­ло пят­на­дцать лет…