Гла­ва 7.

На выборах казачьей старшины.

 

 

- Цель­ся под низ! - Иван Пе­ре­бей­нос сто­ял у ме­ня за спи­ной и под­ска­зы­вал, как пра­­вил­ьно стре­лять из са­мо­па­ла. Я ста­ра­тель­но под­во­дил муш­ку под стол­бик из го­лы­шей, ко­то­рый сто­ял в пя­ти­де­ся­ти ша­гах от ме­ня на пес­ча­ном бе­ре­гу Днеп­ра, но ствол пре­да­­тельски дро­жал.

- За­дер­жи ды­ха­ние, пе­ред тем, как на­жмешь спуск!

Глу­бо­ко вдох­нув, пе­ре­стал ды­шать. Муш­ка ста­ла мень­ше дро­жать. Улуч­шив мо­мент, я на­жал на спус­ко­вой крю­чок. Су­хой щел­чок крем­ня на мгно­ве­ние опе­ре­дил гро­хот вы­­стрела. При­клад уда­рил в пле­чо так, что клац­ну­ли зу­бы. Ко­гда клу­бы гус­то­го по­ро­хо­во­го ды­ма унес­ло тя­ну­щим вдоль ре­ки вет­ром, я уви­дел, что стоп­ка кам­ней сто­ит, как ни в чем не бы­ва­ло.

- Я те­бе уже не раз го­во­рил, - ска­зал Иван, по­ло­жив ру­ку мне на пле­чо, - Ко­гда стре­ля­­ешь, плот­нее при­жи­май при­клад к пле­чу. А ты это по­сто­ян­но за­бы­ва­ешь.

Дру­же­ски улыб­нув­шись, он трях­нул ме­ня:

- Не­бось, уже все пле­чо се­бе от­бил?

Это бы­ло прав­дой. Ме­сто на мо­ем пле­че, к ко­то­ро­му я при­жи­мал при­клад са­мо­па­ла, пред­став­ля­ло со­бой сплош­ной си­няк. Впер­вые стре­ляя, я не внял по­яс­не­ни­ям Ива­на. В ре­зуль­та­те по­сле вы­стре­ла я за­ра­бо­тал се­бе ог­ром­ный кро­во­под­тек. Но при­зна­вать­ся в этом бы­ло стыд­но и я ка­ж­дым но­вым вы­стре­лом толь­ко усу­губ­лял свое бед­ст­вен­ное по­­л­ож­ение.

- Так. А ну, по­ка­жи пле­чо, - до­га­дал­ся, на­ко­нец,  ка­зак. Я раз­вя­зал шну­рок на вы­ши­том во­ро­те со­роч­ки.

- Ни­че­го се­бе! - при­сви­ст­нул Иван, уви­дев мое пле­чо, - Че­го же ты мол­чишь до сих пор?

- А что та­ко­го? - де­ла­но без­раз­лич­но от­ве­тил я, - В бою, на­вер­но, и не так бы­ва­ет.

- Ко­му ты в бою та­кой ну­жен! - шу­тя от­ве­сил под­за­тыль­ник мой на­став­ник, - От­­би­вши се­бе пле­чо, уп­раж­ня­ясь в стрель­бе, ты в по­хо­де толь­ко обу­зой то­ва­ри­щам бу­дешь.

Бы­ст­ро обер­нув­шись, он рез­ко вски­нул свой муш­кет. Гро­хот от вы­стре­ла дол­гим эхом по­ка­тил­ся вниз по ре­ке. Брыз­ну­ли ос­кол­ки кам­ней.

За­ки­нув за пле­чо еще ды­мя­щий­ся муш­кет, Иван стро­го ска­зал:

- Се­го­дня мы уже на­стре­ля­лись. Пой­дем где-ни­будь  в хо­ло­доч­ке по­си­дим.

Мы от­пра­ви­лись к рас­ки­ди­стой вер­бе с рас­ко­ло­той вер­хуш­кой. Ви­ди­мо ко­гда-то в нее по­па­ла мол­ния. Бы­ла вто­рая по­ло­ви­на мая, од­на­ко солн­це пек­ло уже по-лет­не­му. Спря­­та­вшись в те­ни де­ре­ва, удоб­но рас­по­ло­жи­лись на тол­стом кор­не­ви­ще, зме­ей вы­пол­заю­­щем из зем­ли.

Ка­зац­кие буд­ни ока­за­лись не та­ки­ми ге­рои­че­ски­ми и ве­се­лы­ми, как пред­став­ля­лось до­ма, на ху­то­ре и в да­ле­ком Кие­ве. Чуть свет ка­за­ки под­ни­ма­лись ото сна, по­ки­да­ли ку­­рени и от­прав­ля­лись уп­раж­нять­ся во вла­де­нии муш­ке­том и саб­лей, во взаи­мо­дей­ст­вии в бое­вых по­ряд­ках, в ис­кус­ст­ве управ­ле­ния бы­ст­ры­ми "чай­ка­ми" и пу­шеч­ной стрель­бе. Ка­­за­цкий хлеб был да­ле­ко не ле­гок. Толь­ко к ве­че­ру, по­ужи­нав ку­ле­шом или са­ла­ман­кой из об­ще­го кот­ла, ка­за­ки мог­ли по­зво­лить се­бе от­дох­нуть, зай­ти в ши­нок, что­бы вы­пить ста­­ка­нчик дру­гой креп­кой пер­цов­ки. Од­на­ко это не ка­са­лось тех, кто на­хо­дил­ся в ка­рау­ле, ох­ра­няя по­кой сво­их то­ва­ри­щей.

Нас, тех, кто толь­ко при­шел на Сечь, по­ка не при­вле­ка­ли к строе­вым уп­раж­не­ни­ям. Мы за­ни­ма­лись со свои­ми на­став­ни­ка­ми. Се­го­дня, как и вче­ра, сра­зу по­сле зав­тра­ка Иван Пе­ре­бей­нос по­вел ме­ня уп­раж­нять­ся в стрель­бе. Это­му за­ня­тию мы пре­да­ва­лись на пес­­ч­аном бе­ре­гу Хор­ти­цы, отой­дя по­даль­ше от вход­ных во­рот Се­чи, где все­гда бы­ло мно­го­­лю­дно.

- Рас­ска­жи мне про Ки­ев что-ни­будь, - по­про­сил Иван, уст­ро­ив­шись по­удоб­нее на кор­не­ви­ще, - Я ни­ко­гда ни­где не был, кро­ме Се­чи да род­ной Ка­ли­нов­ки. Ка­фу, Ак­кер­ман или Стам­бул я не счи­таю.

- Я и сам, не­смот­ря на то, что про­жил в Кие­ве два го­да, поч­ти ни­че­го не ви­дел, - от­ве­­тил я, при­сев на­про­тив пря­мо на тра­ву, - В шко­ле во­ли нам не да­ва­ли. По­сто­ян­но за­ня­тия, уро­ки. Во­круг за­бор вы­со­кий. А кто ос­ме­лит­ся убе­жать в го­род, тот ро­зог схло­по­чет не­­преме­нно.

- Зна­чит и там не­во­ля, - огор­чил­ся Иван, - То­гда пра­виль­но ты сде­лал, что в ка­за­ки по­­да­лся.

- Я тут до кон­ца ле­та по­бу­ду. А осе­нью на­зад, в Ки­ев.

- Че­го так? - уди­вил­ся ка­зак.

- Про­дол­жать учить­ся. А сле­дую­щим ле­том сно­ва сю­да, на Сечь.

- За­чем же ты в Ки­ев воз­вра­ща­ешь­ся? Сам го­во­рил, что там не­во­ля.

- Учить­ся на­до, нау­ки по­сти­гать.

- Не­бось, отец за­став­ля­ет?

- Да нет. Мне и са­мо­му уче­ба нра­вит­ся.

- И че­му же вас там учат?

- Да раз­но­му, - я по­жал пле­ча­ми, - Ес­те­ст­вен­ные нау­ки изу­ча­ем, ариф­ме­ти­ку, бо­го­сло­­вие.

- Так ты чё, по­пом, что ли, бу­дешь? - уди­вил­ся Иван, - За­чем же то­гда на Сечь по­­да­лся?

- Нет, по­пом я не бу­ду. Мне боль­ше древ­ние язы­ки изу­чать нра­вит­ся. Ла­тынь, а осо­­бе­нно гре­че­ский.

- И для че­го это те­бе на­до?

Я сно­ва мол­ча по­жал пле­ча­ми. За­тем про­дол­жил:

- А зна­ешь, сколь­ко книг пи­са­но эти­ми язы­ка­ми? Сколь­ко зна­ний вло­жи­ли в них древ­ние муд­ре­цы, гре­ки и ла­ти­ня­не? Все по­знать хо­чет­ся. А для то­го язы­ки изу­чать на­доб­но.

- О чем тол­куе­те, мо­ло­дежь? - зыч­ный го­лос от­ца за­ста­вил ме­ня вздрог­нуть от не­ожи­­да­нн­ости, - Че­го про­хла­ж­дае­тесь вме­сто то­го, что­бы мас­тер­ст­во во­ин­ское по­сти­гать?

Не­слыш­но по­дой­дя сза­ди, отец сел ме­ж­ду на­ми на ко­ря­гу. Не­смот­ря на жа­ру, одет он был в на­ряд­ный жу­пан и па­рад­ную шап­ку с перь­я­ми. По­лу жу­па­на от­во­ра­чи­ва­ли ук­ра­­ше­нные до­ро­ги­ми ка­мень­я­ми нож­ны саб­ли, а ши­ро­чен­ные, ало­го ат­ла­са, ша­ро­ва­ры до по­­л­ов­ины при­кры­ва­ли го­ле­ни­ща сафь­я­но­вых са­пог.

- Про­хла­ж­дать­ся мы не­при­выч­ные, - оби­же­но по­ко­сил­ся на от­ца Иван Пе­ре­бей­нос, - А вот из са­мо­па­ла стре­лять ка­за­чий сын мог бы еще до­ма по­учить­ся. Не при­шлось бы ему то­гда в те­неч­ке си­деть да ра­ны за­ли­зы­вать.

- Ка­кие еще ра­ны, - на­сто­ро­жил­ся отец и вни­ма­тель­но по­смот­рел на ме­ня.

- Да не­ту ни­ка­ких ран, - стал я ус­по­каи­вать от­ца, - То Иван про­сто шу­тит.

- Ни­че­го се­бе "шу­тит"! - воз­му­тил­ся мой на­став­ник, - А ну по­ка­жи бать­ку пле­чо.

Я не­хо­тя при­нял­ся раз­вя­зы­вать со­роч­ку.

- Ну, то не страш­но, - с за­мет­ным об­лег­че­ни­ем про­из­нес отец, ос­мот­рев мое пле­чо, - Та­кое со вся­ким мо­жет слу­чить­ся. Че­рез не­де­лю бу­дет как но­вый.

За­тем и се­бе по­ко­сил­ся на Ива­на:

- Твоя прав­да, Иван, что до­ма на­до бы­ло сы­на стрель­бе учить. Од­на­ко, ко­гда Сте­пан в воз­раст во­шел, от­пра­вил я его в Ки­ев дру­гие нау­ки по­сти­гать. Так вот до муш­ке­та де­ло и не дош­ло.

Чув­ст­вуя, что раз­го­вор при­об­ре­та­ет опас­ный обо­рот, я ре­шил на­пра­вить его в дру­гое рус­ло:

- Что это вы, бать­ку, так ра­зо­де­лись? Жа­ра ведь не­имо­вер­ная.

Од­на­ко не ус­пел отец от­крыть рот, как со сто­ро­ны Се­чи до на­ших ушей до­нес­лись низ­кие гул­кие зву­ки уда­ров в ог­ром­ный ба­ра­бан.

- Ка­жись, в ли­тав­ры бьют? - Пе­ре­бей­нос обер­нул­ся в ту сто­ро­ну, - То, на­вер­ное, на вы­бо­ры стар­ши­ны скли­ка­ют?

Отец мол­ча кив­нул...

...Прой­дя в кре­по­ст­ные во­ро­та, мы об­на­ру­жи­ли, что пло­щадь пе­ред вой­ско­вой кан­це­­л­яр­ией уже пол­на на­ро­ду. Че­ло­ве­че­ское мо­ре вол­но­ва­лось, бур­ли­ло, из­да­вая низ­кий гул, по­ро­ж­ден­ный ты­ся­ча­ми го­ло­сов, ко­то­рый, од­на­ко, за­глу­шал­ся ро­ко­том ли­тавр.

Я не мог да­же пред­ста­вить се­бе, что Сечь вме­ща­ет та­кое ко­ли­че­ст­во на­ро­да. Рас­те­­ря­вшись, я на мгно­ве­ние ос­та­но­вил­ся, не зная, ку­да ид­ти даль­ше. Но отец с Ива­ном про­­долж­али уве­рен­но дви­гать­ся сквозь тол­пу и я дол­жен был по­то­ро­пить­ся, что­бы не по­те­­рят­ься окон­ча­тель­но.

Спус­тя не­ко­то­рое вре­мя я уви­дел зна­ко­мые ли­ца и по­нял, что уже на­хо­жусь сре­ди ка­­заков сво­его ку­ре­ня.

- Эй, па­рень! - ок­лик­нул ме­ня ку­рен­ной ата­ман, - Где ты блу­ка­ешь? Твой учи­тель уже дав­но тут. Да­вай, ста­но­вись в строй.

Я уви­дел улы­баю­щую­ся фи­зио­но­мию Ива­на Пе­ре­бей­но­са сре­ди дру­гих ка­за­ков и по­­сп­ешил стать ря­дом.

Не­мно­го ус­по­ко­ив­шись и ос­мот­рев­шись, я об­на­ру­жил, что это люд­ское мо­ре, ко­то­рое вна­ча­ле по­ка­за­лось мне бес­фор­мен­ной не­управ­ляе­мой тол­пой, ока­зы­ва­ет­ся, под­чи­ня­ет­ся оп­ре­де­лен­ным за­ко­нам. Че­ло­ве­че­ская мас­са шу­ме­ла, ко­лы­ха­лась, од­на­ко ка­за­ки раз­ных ку­ре­ней рас­по­ла­га­лись стро­го в оп­ре­де­лен­ном мес­те. Ка­за­ки за­ни­ма­ли прак­ти­че­ски всю пло­щадь, но пе­ред вой­ско­вой кан­це­ля­ри­ей ос­та­ва­лось сво­бод­ное про­стран­ст­во во­круг де­­р­евя­нн­ого по­мос­та, на ко­то­ром стоя­ли ли­тав­ры, по­хо­жие на ог­ром­ный ка­зан. Воз­ле ли­тавр сто­ял дов­беш[1] с при­лип­шей к спи­не со­роч­кой, про­пи­тан­ной по­том, и, что есть сил, лу­пил по во­ловь­ей ко­же ли­тавр дов­беш­ка­ми.

Вне­зап­но гро­хот ли­тавр обор­вал­ся. Спус­тя мгно­ве­ние над всей пло­ща­дью на­вис­ла ти­­ш­ины. Все ка­за­ки об­ра­ти­ли свои взо­ры в сто­ро­ну вой­ско­вой кан­це­ля­рии. Под­няв­шись на нос­ки и вы­тя­нув шею, слов­но гусь, я ста­рал­ся не упус­тить ни­че­го ин­те­рес­но­го.

В это мгно­ве­ние ду­бо­вая дверь от­во­ри­лась и из нее по­ка­за­лась груп­па бо­га­то оде­тых ка­за­ков. Чуть за­меш­кав­шись, они дви­ну­лись в сто­ро­ну по­мос­та. Впе­ре­ди важ­но вы­сту­пал рос­лый ка­зак, ко­то­рый нес в ру­ках вой­ско­вое зна­мя. За ним шел ко­ше­вой ата­ман с бо­га­то ук­ра­шен­ной бу­ла­вой за ши­ро­ким ма­ли­но­вым поя­сом. По­яв­ле­ние ко­ше­во­го ата­ма­на бы­ло встре­че­но одоб­ри­тель­ным гу­лом: " Сер­ко...Сер­ко идет..." За ко­ше­вым шла вся ос­таль­ная стар­ши­на: бун­чуж­ный[2] с бун­чу­ком в ру­ках, вой­ско­вой су­дья и пи­сарь с се­реб­ря­ной чер­­нил­ьн­ицей, ви­ся­щей на шее, есау­лы...

Встре­чен­ная ти­ши­ной, вся про­цес­сия под­ня­лась на по­мост. Зна­ме­но­сец по­до­шел к его краю, вста­вил древ­ко зна­ме­ни в же­лез­ное коль­цо и сме­шал­ся с груп­пой на по­мос­те.

Впе­ред вы­сту­пил ка­зак с бу­ла­вой за поя­сом и, сняв шап­ку с бри­той го­ло­вы, низ­ко по­­кл­они­лся на че­ты­ре сто­ро­ны:

- Здрав­ст­вуй­те, то­ва­ри­щи, Вой­ско За­по­рож­ское!

- Здо­ров будь и ты, бать­ку!!! - ты­ся­че­го­ло­со рявк­ну­ла тол­па.

- Со­бра­лись мы здесь, - до­ж­дав­шись, по­ка стих­нет гул при­вет­ст­вий, за­го­во­рил ата­ман, - что­бы по древ­не­му обы­чаю, за­ве­щан­но­му нам на­ши­ми пред­ка­ми, слав­ны­ми ка­за­ка­ми ни­зо­вы­ми за­по­рож­ски­ми, вы­брать из чис­ла дос­той­ных но­вую вой­ско­вую стар­ши­ну.

До­ж­дав­шись, по­ка стих­нет одоб­ри­тель­ный гул, он про­дол­жил:

- Мы же, те, кто на преж­ней ра­де был ва­ми из­бран, сла­га­ем с се­бя стар­шин­ские обя­­за­нн­ости и при­сое­ди­ня­ем­ся к вой­ску!

Он тор­же­ст­вен­но вы­нул бу­ла­ву из-за поя­са и под­нял вы­со­ко над го­ло­вой. За­тем бе­­ре­жно по­ло­жил ее на край по­мос­та и, сой­дя с оно­го, встал ря­дом. Ос­таль­ные по­сле­до­ва­ли его при­ме­ру. Ря­дом с бу­ла­вой ос­та­лись ле­жать се­реб­ря­ная чер­ниль­ни­ца, вой­ско­вая пе­чать, клю­чи от пуш­кар­ни.

На пус­той по­мост под­нял­ся ста­рый се­до­усый ка­зак в кар­ма­зи­но­вом жу­па­не и си­них ша­ро­ва­рах. Ста­щив с го­ло­вы шап­ку с ма­ли­но­вым вер­хом, он низ­ко по­кло­нил­ся на все сто­ро­ны, ка­са­ясь до­ща­то­го по­мос­та се­дым осе­лед­цем, слов­но пуч­ком степ­но­го ко­вы­ля. За­тем, важ­но под­бо­че­нясь, за­го­во­рил зыч­ным го­ло­сом:

- То­ва­ри­щи Вой­ско За­по­рож­ское! На­зо­ви­те, ко­го же­лае­те ви­деть но­вым ко­ше­вым ата­­м­аном!

Вся пло­щадь в один го­лос за­гу­де­ла:

- Сер­ка!..

- Ива­на Сер­ка!..

- Сер­ка в ата­ма­ны!..

- Сер­ка!..

- Сер­ка!..

До­ж­дав­шись, по­ка гул стих­нет, се­до­усый спро­сил:

- Мо­жет, кто же­ла­ет ко­го дру­го­го пред­ло­жить в ата­ма­ны?

Над пло­ща­дью по­вис­ла ти­ши­на. Вы­ждав по­ло­жен­ное вре­мя, ста­рый ка­зак ска­зал:

- Раз так, кто за то, что­бы Иван по про­зви­щу Сер­ко вновь стал ко­ше­вым ата­ма­ном - бро­сай шап­ки!

Над пло­ща­дью, слов­но ог­ром­ная стая птиц, взмы­ла ту­ча ка­зац­ких ша­пок. Ка­зак, пе­ред тем по­ло­жив­ший бу­ла­ву на по­мост, вновь сте­пен­но под­нял­ся на не­го и, взяв бу­ла­ву, под­нял ее вы­со­ко над го­ло­вой. В еди­ном по­ры­ве вся пло­щадь взре­ве­ла:

- Сла­ва!.. Сла­ва!.. Сла­ва!..

За­су­нув бу­ла­ву за по­яс, Сер­ко еще раз по­кло­нил­ся на че­ты­ре сто­ро­ны...

Так­же еди­но­душ­но бы­ла из­бра­на и ос­таль­ная вой­ско­вая стар­ши­на. Спор воз­ник толь­ко, ко­гда бы­ло пред­ло­же­но вы­брать од­но­го из есау­лов. Пло­щадь за­шу­ме­ла, за­го­мо­ни­ла. Из тол­пы на по­мост под­нял­ся по-про­сто­му оде­тый ка­зак и пред­ло­жил вме­сто преж­не­го есау­ла вы­брать но­во­го. Дол­го спо­ри­ли, но, в кон­це кон­цов, за но­во­го есау­ла по­ле­те­ло боль­ше ша­пок и преж­ний, по­ну­рив го­ло­ву, за­нял ме­сто сре­ди сво­их то­ва­ри­щей.

За­тем на­ча­лось са­мое ин­те­рес­ное. Все вновь из­бран­ные стар­ши­ны опус­ти­лись с по­­мо­ста и, сняв шап­ки, стоя­ли, по­ну­рив го­ло­вы. Ря­до­вые же ка­за­ки в это вре­мя под­хо­ди­ли и ма­за­ли им го­ло­вы гря­зью. Ос­таль­ные ве­се­ло хо­хо­та­ли:

- Ха-ха-ха!

- Так им, так!

- Го-го-го!

- Чтоб не за­зна­ва­лись!

- Чтоб пом­ни­ли ка­за­чий обы­чай!..

---

[1] Довбеш - литаврщик, обязанный бить в литавры, сзывая казаков на войсковой совет. Довбешки - короткие палки с шарами для ударов по литаврам.

[2] Бунчужный - выборная должность у казачьем войске. Человек, который выносит бунчук во время войсковых советов, а также хранит во время походов. Бунчук - один из символов Войска Запорожского наряду со знаменем, булавой, литаврами, войсковой печатью. Представляет собой древко с шаром на конце, с которого свисают волосы конского хвоста и красные шнуры с вплетенными золотыми нитями.