Часть вто­рая.

(Спус­тя пять лет.)

Пиратский лекарь.

Гла­ва 1.

Степан становится известным лекарем

Эль Джазаира.

- Э-хе-хе, - в ко­то­рый раз тя­же­ло вздох­нул ста­рик Абу Са­лах, мер­но по­ка­чи­ва­ясь на спи­не сво­его вер­но­го иша­ка. Ишак не­спеш­но брел, пе­чаль­но по­ну­ря го­ло­ву. Сда­ва­лось, он спит на хо­ду, а его тон­кие но­ги, взби­ваю­щие ко­пы­та­ми пыль не мо­щен­ных го­род­ских улиц, жи­вут от­дель­ной, са­мо­стоя­тель­ной жиз­нью.

Ста­рый ле­карь за по­след­ние пять лет силь­но по­ста­рел. Его то­щая фи­гу­ра еще боль­ше вы­со­хла и сгор­би­лась. Пеш­ком те­перь он пе­ре­дви­гал­ся толь­ко по сво­ему до­му, а к боль­ным ез­дил на сво­ем вер­ном иша­ке.

По­сле воз­вра­ще­ния из Стам­бу­ла, где ле­карь Абу Са­лах су­мел вы­ле­чить сы­на са­мо­го ве­ли­ко­го ви­зи­ря, его сла­ва в род­ном Эль Джа­заи­ре зна­чи­тель­но пре­ум­но­жи­лась и у ста­ри­ка не бы­ло от­боя от па­ци­ен­тов, жи­ву­щих в са­мом бо­га­том квар­та­ле го­ро­да. До­хо­ды его вы­рос­ли, и он сам пе­ре­брал­ся в но­вый, бо­лее про­сто­рный дом на бе­ре­гу мо­ря в те­ни ки­па­ри­сов и пальм. Вме­сте с ним пе­ре­еха­ли Си­та­ра с ма­те­рью, пес Мун­кыз и я.

Од­на­ко ста­рик Абу Са­лах не воз­гор­дил­ся и ни­ко­гда не от­ка­зы­вал в по­мо­щи тем боль­ным, у ко­то­рых не бы­ло да­же мед­но­го гро­ша, что­бы за­пла­тить ле­ка­рю за ле­че­ние.

Вот и сей­час мы не­спеш­но воз­вра­ща­лись из са­мо­го ни­ще­го квар­та­ла го­ро­да. Пя­ти­лет­ний маль­чон­ка, сын бед­ной вдо­вы, жи­ву­щей по­дая­ния­ми сер­до­боль­ных лю­дей, по­да­вил­ся рыбь­ей ко­стью. По­сле то­го, как зло­по­луч­ная кость бы­ла вы­ну­та из гор­ла го­лод­но­го ре­бен­ка, мой учи­тель не толь­ко ни­че­го не по­тре­бо­вал у не­сча­ст­ной вдо­вы за свой труд, но и от­сы­пал ей горсть мед­ных мо­нет.

- Э-хе-хе, - вновь вздох­нул ста­рик, на этот раз еще бо­лее пе­чаль­но. Го­ло­ва его бес­силь­но све­си­лась на грудь, су­хой ор­ли­ный нос поч­ти ка­сал­ся гри­вы иша­ка.

- Что слу­чи­лось, отец? - я дав­но уже на­зы­вал сво­его спа­си­те­ля от­цом, - Не за­бо­лел ли ты?

- Я дав­но уже бо­лен, сын мой, - пе­ре­вел на ме­ня гру­ст­ный взгляд Абу Са­лах, - Од­на­ко от мо­ей бо­лез­ни не­воз­мож­но из­ле­чить­ся. На­зва­ние ей - ста­рость.

Я про­мол­чал, не зная, что ему от­ве­тить.

- Го­ды мои, чем даль­ше, тем про­ле­та­ют все бы­ст­рее и бы­ст­рее, - пре­рвал за­тя­нув­шее­ся мол­ча­ние ста­рый ле­карь, - Уже не­да­лек тот день, ко­гда Ал­лах при­зо­вет ме­ня к се­бе.

- Не го­во­ри так, учи­тель. Ты еще дол­го бу­дешь ра­до­вать нас сво­им при­сут­ст­ви­ем, - от­ве­тил я и сам по­чув­ст­во­вал, что сло­ва мои зву­чат не убе­ди­тель­но.

Ста­рик при­под­нял го­ло­ву и из-под се­дых бро­вей снис­хо­ди­тель­но взгля­нул на ме­ня:

- Ты пы­та­ешь­ся ме­ня ус­по­ко­ить? - ус­та­лая улыб­ка ед­ва ше­вель­ну­ла су­хие бес­цвет­ные гу­бы, - Не на­до. Я про­жил дол­гую жизнь, сде­лал мно­го до­б­ра лю­дям и не бо­юсь смер­ти.

Вновь ус­та­но­ви­лось гне­ту­щее мол­ча­ние. Ста­рик был прав. Его гла­за по­те­ря­ли зор­кость, а ру­ки ста­ли сла­бы­ми и пре­да­тель­ски дро­жа­ли в са­мый от­вет­ст­вен­ный мо­мент. Лишь ум ста­ро­го ле­ка­ря не по­те­рял преж­ней ост­ро­ты, а опыт преж­них лет де­лал его луч­шим ле­ка­рем Эль Джа­заи­ра. Од­на­ко те­лес­ная не­мочь ста­ри­ка не от­пуг­ну­ла от не­го лю­дей, жа­ж­ду­щих ис­це­ле­ния. Я стал его ру­ка­ми и гла­за­ми. Я чув­ст­во­вал, как год от го­да, ме­сяц за ме­ся­цем рас­тут мои по­зна­ния в ме­ди­ци­не. Все зор­че ста­но­вит­ся глаз, а паль­цы твер­же дер­жат лан­цет. Все ча­ще и ча­ще я от­прав­лял­ся к па­ци­ен­там один, ос­та­вив ста­ри­ка под при­смот­ром Си­та­ры. И со вре­ме­нем жи­те­ли го­ро­да про­ни­ка­лись ко мне все боль­шим и боль­шим до­ве­ри­ем и ува­же­ни­ем. Я чув­ст­во­вал, что уже сам мо­гу справ­лять­ся с ра­бо­той ле­ка­ря, но ста­рал­ся брать ста­ри­ка ко всем боль­ным, ес­ли при­гла­ша­ли да­же ме­ня од­но­го. Та­ким об­ра­зом я ста­рал­ся не­за­мет­но дать по­нять сво­ему учи­те­лю, что он ну­жен мне и боль­ным. Од­на­ко так по­рой и слу­ча­лось, что в осо­бо труд­ных слу­ча­ях, лишь опыт и муд­рость ста­ри­ка по­мо­га­ли спра­вить­ся с бо­лез­нью.

 Уз­кие пыль­ные улоч­ки бед­но­го квар­та­ла го­ро­да ос­та­лись по­за­ди и ко­пы­та иша­ка вы­би­ва­ли дробь по мо­ще­ной мос­то­вой ниж­не­го го­ро­да. От па­ля­ще­го по­лу­ден­но­го солн­ца нас ук­ры­ва­ли ши­ро­кие ли­стья пальм. Со сто­ро­ны мо­ря ве­ял ос­ве­жаю­щий бриз. Ста­ри­ка не вы­во­дил из его дре­мот­но­го со­стоя­ния да­же шум раз­но­шер­ст­ной тол­пы, обыч­ной для лю­бо­го пор­то­во­го го­да.

Ве­дя иша­ка за по­вод, я свер­нул с шум­ной мно­го­люд­ной ули­цы в ти­хий те­ни­стый про­улок, и вско­ре по­ка­за­лись вы­со­кие глу­хие во­ро­та на­ше­го жи­ли­ща. Из-за во­рот раз­дал­ся вна­ча­ле гроз­ный лай Мун­кы­за, вско­ре сме­нив­ший­ся ра­до­ст­ным по­виз­ги­ва­ни­ем. Ста­рик под­нял го­ло­ву и в вы­цвет­ших гла­зах за­те­п­ли­лась лас­ко­вая улыб­ка.

Не ус­пел я по­сту­чать в во­ро­та, как раз­дал­ся гро­хот за­со­ва и спус­тя мгно­ве­ние от­во­рил­ся тем­ный про­ем ка­лит­ки.

По­сле зноя го­род­ских улиц уз­кий внут­рен­ний дво­рик на­ше­го до­ма, оку­тан­ный по­лу­мра­ком те­ни от трех пальм, ка­зал­ся ра­ем. Ха­фи­за, мол­ча при­няв от ме­ня по­вод, бы­ст­ро уве­ла на­ше­го иша­ка в стой­ло. Си­та­ра, бе­реж­но при­дер­жи­вая од­ной ру­кой ста­ри­ка Абу Са­ла­ха под ло­коть, дру­гой шут­ли­во от­ма­хи­ва­лась от ра­до­ст­но ска­кав­ше­го во­круг Мун­кы­за.

Спус­тя не­ко­то­рое вре­мя мы со ста­рым ле­ка­рем ока­за­лись за ни­зень­ким сто­лом, ус­та­нов­лен­ным на воз­вы­ше­нии у ма­лень­ко­го фон­тан­чи­ка, ис­то­чав­ше­го при­ят­ную про­хла­ду. Ха­фи­за вме­сте с Си­та­рой суе­ти­лись во­круг, на­кры­вая на стол.

Учи­тель поч­ти ни­че­го не ел, от­ве­дал лишь фрук­тов, и те­перь не­спеш­но пил зе­ле­ный чай, с лас­ко­вой улыб­кой по­гля­ды­вая, как я раз­де­лы­ва­юсь с кус­ком ды­мя­щей­ся пря­ной ба­ра­ни­ны. Мне же ап­пе­ти­та бы­ло не за­ни­мать. Мо­ло­дой ор­га­низм тре­бо­вал сво­его и я с удо­воль­ст­ви­ем пре­да­вал­ся по­гло­ще­нию ла­комств, в изо­би­лии рас­став­лен­ных пе­ре­до мною.

На­сы­тив­шись, я от­ки­нул­ся на бар­хат­ную по­душ­ку и при­гу­бил ку­бок, на­пол­нен­ный слад­ким шер­бе­том.

- Смот­рю я на те­бя - и ви­жу свою мо­ло­дость, - пре­рвал за­тя­нув­шее­ся мол­ча­ние ста­рый ле­карь, - Ка­за­лось, со­всем не­дав­но был та­ким же силь­ным и вы­нос­ли­вым, как и ты, Сте­пан.

Абу Са­лах вновь по­гру­ст­нел:

- Од­на­ко про­шла мо­ло­дость, как сон. Уш­ли вме­сте с нею си­ла и вы­нос­ли­вость. Со­всем не­мно­го дней мне ос­та­лось про­вес­ти на этой зем­ле.

- За­чем так ра­но се­бя хо­ро­нишь, отец! - вос­клик­нул я, - Что за мрач­ные мыс­ли одо­ле­ли те­бя се­го­дня?

 - Со­всем не се­го­дня, сын мой, на­чал я ду­мать о брен­но­сти на­ше­го бы­тия, о том, что жизнь моя уже кло­нит­ся к за­ка­ту, - пе­чаль­но про­дол­жил ста­рик, - Еще до на­шей встре­чи эти мыс­ли на­ча­ли по­се­щать ме­ня, все­ляя в ду­шу ужас.

Он бро­сил на ме­ня пыт­ли­вый взгляд, как бы про­ве­ряя, ка­кое дей­ст­вие ока­за­ли на ме­ня его сло­ва. А я был в за­ме­ша­тель­ст­ве, не зная, что ска­зать в от­вет на столь от­кро­вен­ное при­зна­ние учи­те­ля. Ед­ва за­мет­ная улыб­ка пре­вос­ход­ст­ва тро­ну­ла вы­цвет­шие гу­бы ста­ри­ка.

- Я так и ду­мал, что ты не­пра­виль­но пой­мешь мои сло­ва, - по­ка­чал го­ло­вой Абу Са­лах, - Этот ужас в мо­ей ду­ше вы­зы­вал не страх смер­ти, как те­бе по­ка­за­лось. Во­все нет. Смер­ти я не бо­юсь. За свою дол­гую жизнь я не раз за­гля­ды­вал в ее пус­тые глаз­ни­цы и не от­во­дил при этом взгля­да. Ужас в мою ду­шу все­ля­ли мыс­ли о том, что не­ко­му мне пе­ре­дать все те зна­ния, что я на­ко­пил за свою дол­гую жизнь. Так уж по­лу­чи­лось, что свои луч­шие го­ды я про­вел в по­го­не за зна­ния­ми, пре­неб­ре­гая ма­лень­ки­ми ра­до­стя­ми жиз­ни. И лишь со­ста­рив­шись, по­нял, что не­ко­му пе­ре­дать весь свой бо­га­тый опыт, свои зна­ния. А это зна­чит, что жизнь про­жи­та зря. Вот в чем весь ужас.

Ста­рик вновь за­мол­чал, вгля­ды­ва­ясь от­стра­нен­ным взгля­дом ку­да-то вдаль, слов­но прон­зая внут­рен­ним взо­ром тол­щу про­жи­тых лет. В дво­ри­ке ус­та­но­ви­лась ти­ши­на, на­ру­шить ко­то­рую ни­кто не ре­шал­ся. Да­же Мун­кыз, при­жав­шись к но­гам Си­та­ры, мол­ча пе­ре­во­дил ум­ный взгляд с од­но­го че­ло­ве­ка на дру­го­го.

- Но Ал­лах ус­лы­шал мои мо­лит­вы, по­слав мне те­бя, - учи­тель пе­ре­вел на ме­ня по­те­п­лев­ший взгляд, пре­рвав за­тя­нув­шее­ся мол­ча­ние, - У ме­ня нет род­но­го сы­на, но на­ше род­ст­во, Сте­пан, да­же бли­же чем, кров­ное.

Ус­лы­шав эти сло­ва ста­ри­ка, я вдруг по­чув­ст­во­вал, как к мо­ему гор­лу под­сту­па­ет те­п­лый ком, а на гла­за на­во­ра­чи­ва­ют­ся сле­зы уми­ле­ния.

- Се­го­дня пол­ной ме­рой я по­чув­ст­во­вал, как не­мо­щен, - про­дол­жал ста­рый ле­карь, - Мое вре­мя про­шло. По­ра на по­кой.

- Отец! Не го­во­ри так! - вновь вос­клик­нул я с за­мет­ной го­ре­чью в го­ло­се, - Пус­кай в ру­ках тво­их уже нет бы­лой твер­до­сти и глаз не так зо­рок, но твои зна­ния и опыт смо­гут еще дол­го слу­жить лю­дям!

- Ты прав, мой сын, - ласково улыб­нув­шись, ста­рик по­ло­жил мне на ко­ле­но свою ссох­шую­ся ла­донь, - Мои зна­ния и опыт еще дол­го бу­дут слу­жить лю­дям. Твоя ду­ша и твой ум ста­ли но­вым вме­сти­ли­щем для них. Я счи­таю, что смог в пол­ной ме­ре пе­ре­дать их те­бе. От­ны­не ты бу­дешь са­мо­стоя­тель­но вра­че­вать в Эль Джа­заи­ре, сво­им опы­том пре­ум­но­жая мой, но­вы­ми зна­ния­ми обо­га­щая те, что пе­ре­дал те­бе я.

- Од­на­ко лю­ди зна­ют те­бя, отец, - за­быв о поч­те­нии, пре­рвал я ста­ро­го Абу Са­ла­ха, - Бу­дут ли они об­ра­щать­ся за по­мо­щью ко мне?

- Ты и не за­ме­тил, - снис­хо­ди­тель­но улыб­нул­ся учи­тель, - что уже не­ко­то­рое вре­мя са­мо­стоя­тель­но ле­чишь лю­дей, а я лишь на­блю­даю со сто­ро­ны, из­ред­ка по­прав­ляя те­бя. При том это слу­ча­ет­ся все ре­же и ре­же.

Он ле­гонь­ко по­хло­пал ме­ня по ко­лен­ке:

- Так что не вол­нуй­ся. Для все­го го­ро­да мы уже дав­но ста­ли од­ним це­лым. Лю­бой го­ро­жа­нин поч­тет за честь ле­чит­ся у те­бя. Ну, а ес­ли что, то я все­гда бу­ду рад те­бе по­мочь.

Вновь я по­чув­ст­во­вал, как в мо­ей гру­ди рас­тет вол­на те­п­ла, го­то­вая вы­плес­нуть­ся из ме­ня на­ру­жу и ока­тить это­го ста­ри­ка, за­ме­нив­ше­го мне от­ца, ос­тав­ше­го­ся где-то там да­ле­ко, за мо­ря­ми и пус­ты­ня­ми.

- Но это еще не все, что я хо­тел те­бе се­го­дня по­ве­дать, - ста­рик вновь стал серь­е­зен, - Ты уже слы­шал от ме­ня, ка­кую ошиб­ку я со­вер­шил в мо­ло­до­сти, ис­пра­вить ко­то­рую мне по­мог лишь все­мо­гу­щий Ал­лах.

Учи­тель за­мол­чал и пе­ре­вел на ме­ня во­про­шаю­щий взгляд. Я лишь по­жал в не­до­уме­нии пле­ча­ми.

- Я не по­бес­по­ко­ил­ся в свое вре­мя о на­след­ни­ке, ко­то­ро­му мог бы пе­ре­дать свои зна­ния. И что­бы ты не по­вто­рил мо­ей ошиб­ки, я ре­шил сам по­мочь те­бе.

Ста­рик вы­дер­жал не­боль­шую пау­зу:

- Я ду­маю, что Си­та­ра бу­дет хо­ро­шей ма­те­рью тво­им де­тям и мо­им вну­кам.

Мы од­но­вре­мен­но обер­ну­лись к жен­щи­нам, вку­шав­ши­ми свою пи­щу у оча­га и я ус­пел за­ме­тить, как по­крас­нев­шая до кор­ней во­лос де­вуш­ка спря­та­ла свое ли­цо в плат­ке.