Глава 9.

Беглецы оказываются в открытом океане.

Новые лишения и страдания.

Спустя три дня оказалось, что шторм – это еще не самое страшное, что может случиться в открытом океане. Основательно измотав нас, буря пошла на убыль. А уже на следующий день установился полный штиль. Тропическое солнце жгло беспощадно, и спрятаться было некуда. Поверхность океана лишь слегка колыхалась, отбрасывая слепящие блики. Ми установили мачту и подняли парус, однако он обвис словно тряпка, вывешенная прачкой на просушку.

Первый день мы еще пытались грести веслами, однако быстро вымотались под стоящим в зените беспощадным солнцем. С наступлением ночи жара отступила, стало легче дышать, однако Жан сделал открытие, которое повергло нас в ужас.

По обыкновению для этих широт ночь наступила почти сразу, едва солнце скрылось за горизонтом. Короткая вечерняя заря лишь на пару минут окрасила пурпуром то место, где спряталось солнце, и над нами разверзлась бездна ночного неба, усеянная мириадами удивительно ярких тропических звезд. Измученные за день, мы улеглись кто где, чтобы отдохнуть, пользуясь ночной прохладой. Жан пристроился на корме. Заложив руки за голову, он отрешенно смотрел на звезды.

 Я уже начал дремать, убаюканный легким покачиванием нашей лодки, когда вдруг услышал какой то шум. Приподняв голову, я увидел Жана, который вскочив на ноги, сосредоточенно всматривался в ночное небо.

- Что ты там увидел, Жан? – упредил мой вопрос Жульен, - Уж не ангелов ли высматриваешь?

- А ты не смейся, - серьезно ответил тот, не отрывая своего взгляда от ночного неба, - Если моя догадка верна, то ангелов нам осталось ждать недолго.

- И что же ты там увидел? - спросил я и почувствовал, что мой голос предательски срывается.

- Какой сегодня день? – словно не услышав моего вопроса, спросил Жан.

Мы с Жульеном переглянулись.

- Среда, кажется, - неуверенно ответил Жульен.

- Да нет, - раздраженно отмахнулся Жан, - какой сейчас месяц?

- Июнь, - ответил я, не понимая, к чему он клонит.

Но наш товарищ вновь сосредоточенно уставился в небо, оставив нас Жульеном в недоумении.

Однако ждать нам пришлось недолго. Закончив созерцание ночного неба, Жан уселся на скамью и громко шлепнул себя ладошками по коленкам.

- Ну что, друзья мои, - он сделал паузу и со странной улыбкой посмотрел на нас с Жульеном, - Могу вас поздравить.

- С чем это еще? – Жульен недоверчиво покосился на него, ожидая какого либо подвоха. Мне и самому не понравился тот тон, которым говорил Жан.

- А с тем, что благодаря шторму мы оказались так далеко от галеры, что алжирские пираты нас уже никогда не найдут, - он помолчал, а затем добавил, как бы разговаривая сам с собою, - Так же как и португальцы с голландцами.

- Что ты этим хочешь сказать? – вновь спросил Жульен и бросил в мою сторону короткий тревожный взгляд. Я почувствовал, как мне становится не по себе.

- А то, что штормом нас унесло далеко в океан, - резко, с вызовом ответил Жан. Затем, после небольшой паузы продолжил уже на тон ниже, - Может даже за тысячу миль.

Мы все замолчали, с ужасом осознавая, что произошло. Одни на маленькой утлой лодочке посреди бескрайнего океана, вдали от основных морских путей. Почти без пищи и пресной воды. Было чего испугаться.

- А ты не ошибся? – с тенью призрачной надежды в дрожащем голосе спросил Жульен.

- К сожалению, нет, - разочарованно сказал Жан и вновь посмотрел на безразличные звезды, - слишком долго плавал шкипером, чтобы не понимать язык ночного неба. Светила говорят мне о том, что нас отнесло далеко на запад, в открытый океан.

На следующее утро мы решили сделать учет нашего провианта. Оказалось, что у нас имеется восемь сухих пшеничных лепешек и два увесистых куска вяленой верблюжатины. Эти запасы были сделаны Жульеном, который уже давно готовился к побегу. Гораздо хуже дело обстояло с водой. Она хранилась в медном кувшине с длинным узким горлышком, который во время шторма опрокинулся, и половина воды вытекла прочь.

Посовещавшись, мы постановили строго ограничить употребление воды. Решили пить по три глотка воды утром и вечером. В этом случае нам ее должно было хватить дней на пять. О том, что будет потом, мы старались не думать. В еде можно было себя так не ограничивать, однако мы понимали, что без достаточного количества питьевой воды много такой сухой пищи не съешь.

Потянулись бесконечные дни, заполненные изнуряющей жарой, словно казан кипятком. В светлое время суток мы старались меньше двигаться, чтобы не терять влагу вместе с потом. Мы лежали на дне шлюпки, прикрыв головы каким то тряпьем. Мозги, плавившиеся от жары, постоянно сверлила лишь одна мысль: скорее дождаться того мгновения, когда можно будет приложиться к узкому горячему горлышку кувшина.

С приходом ночи жара отступала, и мы первое время даже пытались грести, держа курс на северо-восток. Однако обессиленные руки отказывались ворочать весло, и мы вскоре отказались от этой затеи, полностью положившись на волю Всевышнего.

Однако время проходило и ничего не менялось. Так же беспощадно пекло солнце, а наш парус висел на мачте, ни разу не шелохнувшись. Кувшин становился все легче и легче, и, в конце концов, неумолимо пришел тот миг, когда из опрокинутого горлышка не появилось ни капли воды. Вот тогда меня охватило полное безразличие к своей судьбе. Я лежал на дне шлюпки и уже не осознавал: день или ночь царит над океаном, сколько прошло времени – час ли, или может неделя? Кто его знает?

Из состояния забытья меня вывело ощущение приятной прохлады, струящейся по лицу. Я испытывал чувство крайнего блаженства, и в моей голове мелькнула мысль о том, что я, видимо уже умер и попал в рай. Однако, открыв глаза, я увидел над собой мачту и парус, который уже не висел бесформенной тряпицей, а надувался упругим пузырем. Небо над мачтой было затянуто сплошным облаками, сеющих в океан крупные капли прохладного дождя.

- Стив! А ну вставай! – Жульен грубо толканул меня в бок и бросился помогать Жану, который торопливо спускал парус.

- Что вы задумали? - спросил я, с трудом поднимаясь на ноги и подставил потрескавшиеся губы и сухой шершавый язык благословенной влаге, струящейся с небес.

- Давай-давай! Поторопись! – подгоняли меня мои товарищи, которые уже сняли парус с мачты и теперь мостили из него на дне лодки что-то вроде корыта, - Скорее помоги!

Тут до меня дошло, что они задумали, и я со всей возможной поспешностью бросился им помогать.

Густой тропический дождь лил еще около часу. За это время мы успели заполнить дождевой водой наш кувшин, а затем пили, пили и пили безвкусную влагу из нашей импровизированной ванны. Весело смеялись, брызгали пресной водой друг другу в лица и вновь пили. Вдруг жутко захотелось есть. Мы жадно набросились на лепешки и вяленое мясо, запивая их дождевой водой.

Дождь вскоре кончился, и вновь в голубом небе воцарило беспощадное солнце. Вода из нашей "ванны" частью просочилась, а частью испарилась. Нам было очень ее жалко, однако утешало то, что кувшин полон, и мы вновь с надеждой смотрели в будущее. К тому же после дождя установился ровный восточный ветер, что дало нам возможность поставить парус и взять курс на север, где больше шансов встретить корабль, идущий в Америку.